На перекрестке времен. А. Изосимов «Песни прекрасного пришельца» - Наталия Климова

На перекрестке времен

А. Изосимов «Песни прекрасного пришельца»

Наталия Климова

На первой странице обложки использована иллюстрация картины Гаджиевых «Река Сугаклея».

На последней странице обложки фото композитора Александра Михайловича Изосимова, сделанное в октябре 2016 года В. Желтовым.

© Наталия Климова, 2017

ISBN 978-5-4485-4721-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О лучшем в каждом человеке, когда его лучистое средоточие душевных сил, как маленькое солнце, с любовью открывается миру, выявляя собственную вечную благую сущность. Тогда обретается сознание, подобное ангельскому, и всякий хотя бы на мгновение становится Человеком с большой буквы.

Вступление

Музыка петербургского композитора Александра Изосимова (1958) – явление новое и самобытное. В современном музыкальном искусстве оно не имеет аналогов и потому вызывает противоречивые оценки. Индивидуальность, неповторимость его сущностных свойств исходит из глубинных сверхчувственных связей музыканта с макрокосмосом, из таинства взаимодействия духовного и физического, из невидимых нитей, сплетающих алтарь искусства и рабочий стол композитора. Сотворённая добротой и любовью, музыка А. Изосимова не является сухой абстракцией, а обращена к сердцам людей. В эпоху постмодернизма подобная позиция художника уникальна. Мастер не декларирует традиций, хотя какой-то частью его музыка близка им, но и не вполне вписывается в стандарты и форматы авангарда. Сущностное музыкального творчества композитора исходит из духовных подоснов, а потому имманентные качества Музыки бережно сохраняются, взращиваются. Красота и Гармония облекаются в иные, подсказанные временем формы.

В творческом багаже композитора есть крупные сочинения: опера «Потерянный рай» (на сюжет Дж. Мильтона), Симфония для большого состава симфонического оркестра, балет «Избранник» (по роману М. Коллинз), четыре симфонических момента «Витязь в тигровой шкуре» (по поэме Ш. Руставели).

Автором создано сорок вокальных произведений, объединенных в два крупных цикла – «Песни прекрасного пришельца» и «Тетр. Песни, которые мне спела во сне Земля»; произведения для хора, среди которых кантата «Куликовская битва», хоровое действо «Иаония. Благодарность Жизнедателю». Каждое сочинение – это целый мир, в котором постепенно приоткрывается музыкальная Вселенная композитора. В ней есть Человек, есть Христос, есть Свет и Тьма. Действие происходит повсюду: на Земле, Небе, в душе Человека. Вот как автор комментирует одно из своих произведений:

«Я вслушиваюсь в тишину уходящей ночи,Хочу понять бессловесный язык,На котором говорила душа,Когда была облаком…

Эти строки из моего стихотворения послужили отправным моментом формирования замысла композиции «Когда душа моя была облаком» (2003) для кларнета, фагота, тромбона, скрипки, альта и контрабаса в семи частях: «Облако рождается», «На качелях радуги», «Колыбельная облаку», «Облако смеется», «Белее снега», «Облако танцует», «Причет. Облако плачет». В музыкально-поэтической форме отражена жизнь человеческой души в доисторические времена, до сотворения тела. Вместо него было облако, обитая в котором душа училась плакать, смеяться, танцевать, засыпать… Нечто невероятное в названиях, присущее лишь миру поэтической фантазии, предоставляло мне неограниченные возможности в реализации звуковых образов – от почти абстрактных до очень конкретных» [6].

Примечателен и другой авторский комментарий к сочинению: «Боги легконоги», инициированному отчасти мыслью Ф. Ницше: «Хорошее легко, все божественное ходит нежными стопами», и отчасти строкой своего стихотворения «Небесные Девы в венках водят хороводы на облаках вечерней зари». «В произведении, – поясняет автор, – разыгрывается маленький спектакль легконогих богов. В первом акте они парят в облаках, посылая на Землю мягкий свет вечерней зари, во втором затевают игры со светом и тенью, в третьем надевают злые маски и пускаются в пляс. Традиция рядиться в страшные маски бытовала во многих народных культурах, но как там, так и здесь светлые ангельские глаза смеются сквозь щелочки карикатурной маски над земной тяжестью» [7]. Побудительный импульс к созданию Infernale – композиции для скрипки и фортепиано – композитор находит в сакральном тексте «Отче наш» Р. Штейнера:

«Правят Злы

Свидетели высвобождающейся Я-сущности,

Вину самостности, возвиненную другими,

Переживите в Хлебе насущном,

В котором не правит Воля Небес,

Ибо человек отпал от Вашего Царства

И забыл Ваши Имена —

Вы Отцы на Небесах» [2].

Во взглядах и отношении художника к миру, в естественности и уникальности путей его познания основополагающая роль принадлежит антропософски-ориентированной духовной науке и ее создателю, доктору Рудольфу Штейнеру (1861—1925). «Я не могу, – пишет композитор, – удовлетворительно ответить себе на вопрос: «Чем стала для меня антропософия?» Букет самых ярких эпитетов тут же блекнет, теряя силу выразительности. Не единожды приходила в голову мысль, которую не то что другому, самому себе нелегко сказать. Но когда «воды жизни становятся прозрачными» в момент «сердечного вдумывания» и все сомнения исчезают, тогда с максимальной очевидностью проступают, «словно пламенеющие перед внутренним взором письмена»: «Я родился для того, чтобы найти в этой жизни антропософию, а все остальное: занятие музыкой, чтение книг, учеба, поездки – сопутствующие этому главному событию явления. Не было большей радости, сильней не поддающихся описанию ощущений, чем от чтения книг доктора Штейнера; принятие его мыслей, живых мыслей антропософии, действующих и целительно, и питательно, и возвышающе, и уравновешивающе, и зажигающе, и озаряюще, и, и, и… Не найти окончания, ибо оно теряется в перечне рождающихся каждый раз новых оттенков. Чем стали Евангелия для человечества за истекшие две тысячи лет? Что такое Христов импульс? Кем бы стало человечество без Него? Во что бы оно превратилось?

Тот, кто может почувствовать Христов импульс, согревавший сердца десятков миллиардов людей, озаряя сознание величайших гениев человечества, тот хотя бы слегка, все равно что услышать пение собственного сердца, сможет приблизиться к пониманию того, какой важностью обладает и для настоящего, и для самого далекого будущего импульс Христа в новом откровении, коим является антропософия»» [4].

Очерк I.

Из глубины столетий.

Вокальный цикл

«Песни прекрасного пришельца»

Мостом является человек

Между прошлым

И бытием будущего;

Настоящее – мгновенье.

«Песни прекрасного пришельца» – это вокальный цикл-эстафета для сопрано, меццо-сопрано, тенора, баса и фортепиано, идея которого вызревала более двадцати лет, с 1979 по 2004 год. Она постепенно обретала конкретный смысл в поэтических откровениях авторов разных эпох. В цикле звучат тексты Новалиса, Л. Уланда, Э. Мёрике, А. Тарковского, А. Блока, но основное русло сформировалось в результате изучения композитором антропософии – духовной науки о человеке, созданной австрийским мыслителем, философом Рудольфом Штейнером.

Восемнадцать песен цикла образуют единое художественное полотно, в котором тексты поэтов XVIII – XX столетий, в синтезе с музыкальным и светоцветовым решениями, постепенно раскрывают картины духовного странствия человека. И в этом «путешествии» во времени возникают страницы неведомого прошлого, но в котором живут вечные памятные знаки – любви, чистоты, доброты, красоты, – так необходимые современному человеку.

Главный герой сочинения – «прекрасный пришелец», дарующий «свой небесный образ каждому живому существу» [3]. Вступая в мир «легкой поступью», он способен преобразить человека исходящей силой духовного света. Его лик прекрасен и светел. Ассоциативное восприятие угадывает в нем ангела, небесное существо. Но так ли это? Его появление в цикле стихийно, свободно, непреднамеренно. Впервые прекрасный пришелец «вошел» в музыкальный (не словесный) текст композитора в ранних песнях, созданных в 1979—80-е годы: «Первые свидания» на стихи А. Тарковского (№12), «Рассветная песня» на стихи А. Блока (№16). В 2004 году он предстает в песне «Гимны дню», открывающей произведение, и в восемнадцатой, «Гимны к ночи», на стихи Новалиса (перевод Н. Галкина), завершающей его. Первая и последняя песни обрамляют цикл, выполняя роль «невидимого режиссера». Наделенные особым, трансцендентальным смыслом, тексты «Гимнов» организуют «звуковой мир», в котором сознание человека преодолевает временной порог.